Неточные совпадения
— Разве ты никогда его не видал? Посмотри! — сказал он и указал рукой
на солнечный диск, который в это время
поднялся над
горизонтом.
Ночью, перед рассветом, меня разбудил караульный и доложил, что
на небе видна «звезда с хвостом». Спать мне не хотелось, и потому я охотно оделся и вышел из палатки. Чуть светало. Ночной туман исчез, и только
на вершине горы Железняк держалось белое облачко. Прилив был в полном разгаре. Вода в море
поднялась и затопила значительную часть берега. До восхода солнца было еще далеко, но звезды стали уже меркнуть.
На востоке, низко над
горизонтом, была видна комета. Она имела длинный хвост.
Следующий день был 15 августа. Все
поднялись рано, с зарей.
На восточном
горизонте темной полосой все еще лежали тучи. По моим расчетам, А.И. Мерзляков с другой частью отряда не мог уйти далеко. Наводнение должно было задержать его где-нибудь около реки Билимбе. Для того чтобы соединиться с ним, следовало переправиться
на правый берег реки. Сделать это надо было как можно скорее, потому что ниже в реке воды будет больше и переправа труднее.
Как реакция после напряженной деятельности, когда надо было выиграть время и заставить себя преодолеть усталость, чтобы дойти до лесу, вдруг наступил покой и полный упадок сил. Теперь опасность миновала. Не хотелось ничего делать, ничего думать. Я безучастно смотрел, как перемигивались звезды
на небе, как все новые и новые светила, словно алмазные огни,
поднимались над
горизонтом, а другие исчезали в предрассветной мгле.
— Неужели это уж Севастополь? — спросил меньшой брат, когда они
поднялись на гору, и перед ними открылись бухта с мачтами кораблей, море с неприятельским далеким флотом, белые приморские батареи, казармы, водопроводы, доки и строения города, и белые, лиловатые облака дыма, беспрестанно поднимавшиеся по желтым горам, окружающим город, и стоявшие в синем небе, при розоватых лучах солнца, уже с блеском отражавшегося и спускавшегося к
горизонту темного моря.
Налево от шоссе тянулось потемневшее жнивье, и только
на бугристом и близком
горизонте одинокими купами
поднимались невысокие разрозненные деревья и кусты. Впереди, недалеко, была застава и возле нее трактир с железной красной крышей, а у трактира кучка людей дразнила деревенского дурачка Илюшу.
Подымитесь на нагорный берег,
подымитесь ночью и взгляните тогда
на луга: костры замелькают перед вами как звезды, им конца нет в обе стороны, они пропадают за
горизонтом…
После утренней прогулки к стаду мы
поднялись по козьей тропке
на скалу, к которой прилепилась, служа продолжением пещеры, наша сакля. Мой старик показал мне
на север, где в пролетах между ледниками зеленели леса и далеко за ними маячила степь, своей дымкой сливаясь с
горизонтом. Похлопал он меня по плечу; его строгие глаза развеселились, ястребиный нос сморщился, и все лицо осветилось улыбкой...
Чтобы ускорить переезд,
поднялись вверх только с полверсты, опять сели в весла и, перекрестившись, пустились
на перебой поперек реки; но лишь только мы добрались до середины, как туча с неимоверной скоростью обхватила весь
горизонт, почерневшее небо еще чернее отразилось в воде, стало темно, и страшная гроза разразилась молнией, громом и внезапной неистовой бурей.
Поднимается занавес; открывается вид
на озеро; луна над
горизонтом, отражение ее в воде;
на большом камне сидит Нина Заречная, вся в белом.
…Впереди лодки, далеко
на горизонте, из черной воды моря
поднялся огромный огненно-голубой меч,
поднялся, рассек тьму ночи, скользнул своим острием по тучам в небе и лег
на грудь моря широкой, голубой полосой.
На песчаном берегу толпились войска, обозы и парки; у самой воды уже успели выкопать батареи и ровики для стрелков; за Дунаем,
на крутом берегу, можно было рассмотреть сады и виноградники, в которых копошились наши войска; за ними
поднимались все выше и выше возвышенности, резко ограничивая
горизонт.
Мы проговорили до самого утра и улеглись спать только тогда, когда солнце начало
подниматься из-за
горизонта багровым шаром; пьяный Мухоедов скоро заснул
на диване, а я долго ворочался
на его жесткой постели.
На горизонте, точно вихрь или смерч,
поднимался от земли до неба высокий черный столб.
Они как будто
поднимались все выше. Звезды становились все больше и ярче. Потом из-за гребня возвышенности,
на которую они
поднялись, показался краешек давно закатившейся луны. Она как будто торопилась уйти, но Макар с попиком ее нагоняли. Наконец она вновь стала подыматься над
горизонтом. Они пошли по ровному, сильно приподнятому месту.
Вот
на колокольне Василия Великого вспыхнул пожаром красный бенгальский огонь и багровым заревом лег
на черную реку; И во всех концах
горизонта начали зажигаться красные и голубые огни, и еще темнее стала великая ночь. А звуки все лились. Они падали с неба и
поднимались со дна реки, бились, как испуганные голуби, о высокую черную насыпь и летели ввысь свободные, легкие, торжествующие. И Алексею Степановичу чудилось, что душа его такой же звук, и было страшно, что не выдержит тело ее свободного полета.
И капитан, и старший штурман, и вахтенный офицер, стоявшие
на мостике, напряженно смотрели в бинокли
на горизонт, который становился темнее и темнее, и эта чернота захватывала все большее и большее пространство, распространяясь вширь и медленно
поднимаясь кверху.
Солнце только что выплыло из-за
горизонта, переливавшего золотисто-пурпурными цветами, и, ослепительное, медленно
поднималось по голубому небосклону, то прячась в белоснежных перистых, быстро несущихся облаках, то снова показываясь из-за них и заливая блеском полосу моря,
на котором сверкали зайчики. Ветер заметно стихал, и скоро
на обоих спутниках-корветах, почти одновременно, поставили топселя и лиселя с одной стороны.
Оно быстро увеличивается, раздувается в громадную черную тучу, тяжело нависшую над
горизонтом. Вода там сереет. Туча эта
поднимается выше и выше, отрывается от
горизонта, сливается с океаном широким серым дождевым столбом, освещенным лучами солнца, и стремительно несется
на корвет. Солнце скрылось. Вода почернела. В воздухе душно. Вокруг потемнело, точно наступили сумерки.
День чуть только начинал брезжить, когда я разбудил своих разоспавшихся спутников. Пока удэхейцы грели чай, я с Чжан-Бао приготовил все для наблюдений. Скопившиеся
на востоке туманы как будто хотели заслонить собою солнце, но, убедившись в бесполезности неравной борьбы, стали быстро таять. Я выждал, когда лучезарное светило немного
поднялось по небосклону, и начал инструментом брать абсолютные высоты его над
горизонтом.
Когда солнце
поднялось над
горизонтом градусов
на десять, верхние облака приняли чрезвычайно красивую окраску.
Уже светало.
На востоке
горизонт окрасился в багрянец, от него кверху
поднялось пурпурное сияние, от которого розовели снега
на высоких горах, а в долинах дремучий лес еще грезил предрассветным сном. Месяц еще более побледнел, тьма быстро уходила
на запад…
Снег в лесу не был достаточно глубок, и потому все валежины
на земле отмечались тенями, которые то розовели, то синели в зависимости от того, как высоко
поднялось солнце над
горизонтом.
Часов в десять утра, когда дневное светило
поднялось над
горизонтом градусов
на десять, справа и слева от него появилось два радужных светящихся пятна, и от них в сторону протянулись длинные лучи, суживающиеся к концам. Одновременно над солнцем появилась радуга, обращенная выпуклой частью к
горизонту, а концами — к зениту. День был морозный, тихий, небо безоблачное, деревья сильно заиндевели.
Нужно
подняться на высоту, выйти из ямы эгоцентризма, чтобы увидеть мир в истинном свете, чтобы все получило правильные очертания, чтобы увидеть
горизонт.
Когда Юрий Михайлович с женой подъезжали
на извозчике к аэродрому, голубая пустыня неба ожила своею жизнью: от
горизонта поднимались и, развертываясь, точно ставя все новые паруса, медленно проплывали в зените округлые, сверкающие белизной, торжественные облака.
В конце этой, постоянно скрадывающейся и исчезающей
на горизонте черты, снова вдруг выступает
на берегу тяжелое, очень старинное здание, окруженное каменной стеной, из-за которой тяжело
поднимается вверх желтая колокольня, завершенная белым кирпичным куполом с проделанными в нем крошечными продолговатыми окошечками.